28.03.2024 Четверг 15:18
Вы вошли какГость
Группа Гости RSS | Главная |

 

МАТЕРИАЛЫ САЙТА СОБРАНЫ С РАЗЛИЧНЫХ РЕСУРСОВ С ЦЕЛЬЮ ОЗНАКОМЛЕНИЯ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ВЛАДЕЛЬЦА САЙТА


    
Меню сайта

Новости

Категории
фоторепортаж [7]
НАША ЗЕМЛЯ [34]
история [5]
ВОЛШЕБНЫЕ ТРАВЫ РУСИ [20]
аптека под ногами
здоровье [27]
ВИДЕО [19]
наследие славян [22]
ЖИВОТНЫЕ [6]
нло [6]
О ЛЮДЯХ И НЕЛЮДЯХ [16]
РЕКЛАМА.ССЫЛКИ [1]
ЗНАХАРСТВО [16]
советы знахарей,заговоры
ПОСЛАНИЯ И.......... [1]
Статистика

Форма входа


Сейчас на сайте

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Фазы Луны на RedDay.ru (Новосибирск)

Великий волхв Валдай, жрец Чертогов Света, уж сорок дней стоял перед жертвенником и, воскладывая жертвенные травы, взывал к Роду. Космы света из восьми окон пронизывали Храм и сочетались в круг Времени; в середине круга курилась жертвенная чаша. Дым окрашивал лучи в голубой, зеленый и пурпурный цвета, возносился под купол и вздувал его, как ветер походную вежу. Горек был дым Вечности и смертным выедал глаза.
А волхв Валдай был смертным Гоем…
В жертвеннике тлела трава Забвения. Росла она лишь на тропе Траяна, и всякий, кто ступал на эту тропу, попирал ногами незнаемую травку, не ведая, что попирает Время. Земные внуки даждьбожьи не знали забвения, ибо Родом завещано лишь век жить на земле – срок очень малый, чтобы годы коротать, забывшись, как во сне. Для бога же .дым Времени был усладой, ибо бессмертие – тяжкий груз что на земле, что в небесах. И невозможно нести его, не изведав Забвения.
Смертный жрец Чертогов Света, как всякий Гой, мыслил о земном, но, повинуясь року своему, служил богам и стерег в Храме святыню – Изначальный Свет. Когда же приходил час смерти, плоть волхва воскрешалась на жертвеннике Рода и, обратившись в дым, уносилась в Последний Путь. И оставалось на земле одно имя – Валдай, нетленное и вечное, поскольку всякий даждьбожий внук получал от рождения вместе с именем и рок, начертанный на роду.
Валдай на древнем языке народов Ара означало – Дающий поворот.
Исток священной реки сбегал с холма, где прогремела битва Тьмы и Света. Свет одолел супостата и повернул вспять полчища мрака. И с той поры кто бы ни стерег святыню в чертогах Рода, получал это имя.
На сороковой день жертвоприношения Великий волхв Валдай бросил в чашу траву ижицу, бодрящую богов, и тем самым словно вызов бросил. Разверзся купол Храма, и космы света, с небес павшие, окрасились в багряный цвет. Дым втянулся в космос и канул в бездне.
В этот миг остановилось Время…
И голос был с небес, никому не слышимый:
– Зачем ты поднял мои веки?
Не размыкая уст, Валдай промолвил:
– Позри на землю, Владыка людей! Народ, рожденный тобой, вновь прозябает в сумерках. Тьма пожирает Свет. Позри, Владыка! Где твои богатыри дулебы? И поляне чахнут во мраке, вятичи, и радимичи. Тень пала и на северян… Путь Птичий заслонен!
Из космоса дохнуло гневом. Огонь вспыхнул в жертвенной чаше, а космы Света скрутились в тугую бечеву.
– Сие я слышал! Неужто так и не отыскался достойный князь, владеющий мечом?!. Позор мне, старому. Беспутные чада не дают покоя… Или мне ваши земные дела взвалить на свои плечи?
– Нет, Владыка, не гневись, – проговорил Валдай. – Князья владеют мечами и давно бы извели супостата. Но во тьме живут, и уж не зрят ни тебя, ни ворога. Более друг на друга ходят войной. Гордыня губит их, похваляются хитроумием, а сами добродушные и не в силах отделить Правду от Кривды. Давно не ходят они тропами Траяна и потому не ведают Путей небесных. Слепому оку молния видней, и посему князья не тебе требы возносят, а гневу твоему – Перуну. Познавши свет грозы, свет гнева твоего, Свет Изначальный на земле неярким чудится…
– Довольно жалобиться, волхв! – прервал его Владыка. – Последние столетия я только жалобы и слышу от внуков… Пристало ли стонать народу Света, когда приходит Тьма?
– Дай своего сына, чтобы правил на земле! – сказал Великий волхв. – Как некогда Траяна дал.
– Сына? – возмутился Свет в Чертогах. – Моим сынам довольно дел на небе. Сами дерзайте на земле. И не тревожьте понапрасну!
– Владыка! – вскричал Валдай. – Не оставляй же внуков! Не для страстей и мук ты сотворил сие племя и заселил землю – на радость себе и нам, смертным. Так пусть радуются люди! А не страдают в темноте и печали!.. Если не можешь послать к нам сына – научи, как одолеть Тьму, как открыть прерванный Путь!
– Мечом, наместник! Огнем и мечом!
– Но кто поднимет этот меч? С небес сорвался тяжелый вздох, багряные космы света всколыхнулись и вздули купол Храма.
– Добро… Пусть сына моего зачнет земная женщина. Но будет он смертным! А мне так жаль своих смертных сыновей…
– Сам изберешь жену? – прервал его печаль Валдай. – Или доверишь мне привести в Чертоги сию избранницу?
– Сам!
– Скажи ее имя.
– Она теперь иное носит имя, – помедлив, вымолвил Владыка смертных. – Я изменил ее рок… Однажды встретил на тропе Траяна, венок плела из цвета травы Забвения.
– Я знаю, кто сия жена! – сказал Валдай. – Но она уже стара, не выносить ей плода.
– Добро, верну и молодость, и силу, – пообещал Владыка. – Что будет ей земное время? Пусть только року повинуется… До сей поры храню ее венок. Встречай же Рожаниц, наместник!
– Благодарю, тебя, Свет! – воскликнул волхв и бросил в жертвенную чашу траву Забвения. Войдя же в Круг Света, где курился дым, воздел руки к небу, но не поднял очей: смотреть на Изначальный Свет – что смотреть на солнце после долгих лет жизни в темной пещере…
К его рукам по лучам света скользнули с высот две девы – Рожаницы и принесли с собою звездный ветер. Он наполнил Храм, вымел все его углы от пыли Времен и вновь умчался в космос.
Сошелся купол Храма…
Под куполом Чертогов Рода младенец провозгласил свое явление на свет, и весь мир был извещен его криком: родился светоносный князь.
Голос его, словно ветер буйный, наполнил паруса ладьи и, взметнув ее по космам света, понес по небесам, по Млечному Пути и в единый миг примчал в покой терема на киевских горах. Путь сей стремительный дух захватил, насколько скор был: повитухи – Рожаницы вязали пуповину под светом Храма, а резали ее уже в светлице покоев княжьих.
Пеленою, сотканной в Чертогах, они повили чадо и приложили к материнской перси.
– Вскорми и воспитай младенца, – сказали Рожаницы. – Мы волю брата Рода исполнили, теперь настал твой час выступить в материнский путь. А нам пора назад.
И прямо из светлицы, шагая по лучам солнца, ушли они Млечным Путем туда, откуда приходили.
А крик младенца всполошил весь терем, пробудил Киев, всю Русь на ноги поставил, ибо заря восстала над землей до срока, среди ночи. Взметнулось солнце в северной стороне и долго стояло над окоемом, дивя и чаруя народ. На чудо – младенческий голос в теремных покоях – сбежались повитухи, мамки, няньки со всего Киева, бояре думные, купцы, холопы и весь дворовый люд. Княгиня же, спустившись в гридницу с младенцем, явила очам народа их князя. Приникнув к материнской перси, он будто не молоко вкушал, а свет пил, ибо сам светился и взором осмысленным глядел на множество людей.
И челядь княжеская, и бояре, посмотрев на княгиню, изумлены были: преображенная жена, обликом Рожаница, сияла, словно восставшая в Полунощи заря. Вчера еще была в летах, а ныне – молода и лепа, глаз не отвести.
И на руках – дитя! Светлейший князь!
– Эко чудо!
Никто ни на мгновение не усомнился, взирая на княгиню с младенцем, что тут подвох какой или подмена, поскольку все помнили ее молодой и в тот же час признали.
Опомнившись, люди низко кланялись и, радость не тая, бежали из терема, чтобы благую весть развеять по земле. И вот молва, будто волна морская, вдруг окатила Русь и донеслась во все ее концы. Скоро ко двору пришли князья удельные, волхвы и, дабы утвердить правду и соблюсти русский закон и обычай, младенца‑князя лицезрели и провозгласили слово:
– Сей младенец есть муж и есть светлейший князь милостью Владыки Рода!
В мочке уха князя была серьга – знак Рода, сверкающая свастика, подобная той, что вращалась над куполом Чертогов.
Три камня – сути рубины: се символ божьей крови…
Волхвы и чародеи в тот же час увили колыбель буквицей, окурили двери и окна дымом – от сглаза и изрока. Да заспешили к капищам, чтобы воздать жертвы богу Роду.(С.Алексеев "Аз Бога ведаю")
 
Предопределение жизненного пути Святослава

Князь Святослав, сын князя Игоря и княгини Ольги, первый из князей
Киевской Руси подлинным и великим делом доказавший всем - и славянским
своим подданным, и внешнему, огромному миру - что государство его, что его
власть великокняжеская существуют не зря, что не напрасно его государство
протянулось от моря и до моря с севера на юг и вольно раскинулось на восток
и запад, пошел по первому пути. В основном...
Рассказы о походах своего отца и потрясение от его смерти, месть
матери за эту смерть - месть неотвратимая и беспощадная, породившая новые,
многие смерти - навсегда войдут в его душу символами веры, примерами для
подражания. Но запомнит он и иное - несправедливость отца по отношению к
людям, ставшую именно поэтому, из-за нанесенной неправедной обиды,
поправшей стародавний обычай, причиной его смерти. Запомнит и коварство
матери, мстившей за мужа. И размерами, и свирепостью месть эта превысит
святое право ответить ударом на удар и взять око за око. Этого он, не
приняв раз детским сердцем, не сможет принять уже никогда. И никогда не
пожелает; и не сможет поступать так, как поступать нехорошо, нельзя.
Он войдет в историю как князь-полководец, князь-воин, предупреждавший
врагов о скором своем приходе и грядущих битвах всегда загодя - его
знаменитое "Иду на вы!" станет с тех пор боевым кличем славян, прямых и
храбрых, сильных и искренних. Он верил в себя, свято чтил свое слово. И
верил чужим клятвам, не желая для себя принимать ту скользковатую, но
практичную мысль, что слово изреченное - есть ложь. Слово, он считал, часть
твоей души, твоей совести, и, раз произнеся его, ты должен держать его, не
жалея для этого ничего. Ибо нет ничего драгоценнее на свете, чем правда,
чем праведное общение между людьми, вместе пришедшими в этот бескрайний мир
и вместе призванными здесь жить.
Так понял он завет отца, обучавшего его не словами, но своей жизнью. О
подвигах его долгими вечерами - после тяжкого дневного обучения воинскому
искусству - неторопливо рассказывали ему боевые побратимы князя Игоря.
Естественно, опуская то, что ребенку знать было еще не положено, рано, и
творя тем самым прекрасную волшебную сказку, в которой жил великий и
могучий воин, храбрый и всегда справедливый.
Рано лишившись отца, сохранив о нем лишь смутные воспоминания и зная
его лишь по разговорам-думам других, Святослав всегда будет считать его для
себя примером, примером служения Руси, которую Игорю, прозванному Старым за
долгие годы державной работы и за те годы, в которые он сел на киевский
престол, пришлось в эти годы многажды строить, крепить, защищать.
Кто знает, как бы воспитала мать после смерти мужа сына, и кем бы стал
Святослав, останься он при Ольге? Но битва с древлянами, определившая
судьбу его матери - полновластной правительницы государства, - решила также
и жизнь, и будущее молодого князя. Он начал свое правление - пока пусть еще
и номинальное - с открытого, прямого, отважного дела, приняв участие в
битве. И причина для сечи была для юного властителя святая - месть за
убитого отца. Так имя нового русского князя определило весь его жизненный
путь.
Так же, как начал он свой жизненный путь с прямой брани, так и прожил
он всю свою жизнь князя-воина, сверяясь с направлением полета боевой
стрелы, так же и погиб, не пожелав отказаться от всего того, чему всю жизнь
верил и чему следовал, но ища отваги и мужества. И самой высшей для вождя
чести - разделить судьбу своего войска, не покинув его в тяжкую минуту
смертного испытания.
Первые впечатления младенчества, впечатления, переживаемые в детстве,
глубоко врезаются в память: яркое впечатление - кровавой победной сечи -
перевернуло маленького Святослава. Оно, разумеется, могло бы со временем
стереться, поблекнуть, - если бы его воспитатели ставили себе подобную
цель, но оно лишь обросло плотью и кровью деталей и подробностей в
бесчисленных пересказах его пестунов, ибо они воспитывали из мальчика
прежде всего воина, предводителя.
Этими пестунами Святослава стала его дружина. Ко времени смерти отца
над ним уже были с большим торжеством совершены постриги (обряд, шедший с
седой старины и заключавшийся в пострижении головы кругом под гребенку, с
оставлением будущего запорожского оседельца, и первом сажании на коня), но
будь Игорь жив, мальчик бы еще долго оставался под опекой матери. Но тут на
единственного князя, хотя и малого годами, предъявила свои права вся Земля
и дружина.
Новгородцы потребовали Святослава к себе, объясняя, что-де не привыкли
жить без князя. Ольга уважила свой богатейший удел. А дружина в новой
обстановке окончательно взяла в свои руки воспитание нового своего вождя.
Он вышел из рук своих воинов таким, каким и остался в веках, как мало
кому доступный образец доблести, воинского умения и непоколебимой чести. Он
вырос дружинником.
В этой среде у всех был лишь единый интерес - война, и она стала
смыслом жизни и заботой молодого князя. Здесь ценилось лишь одно -
беззаветная храбрость и отвага, и его горячая кровь еще более вскипела под
воздействием подобного воспитания. Он возрос на началах дружинной чести, и
единственным мерилом его деяний стало слово его воинов, а высшим идеалом -
слава воина, верного своим боевым побратимам и их общему слову. Это видно
даже и в том, что, когда Ольга, приняв христианство, начала уговаривать и
сына последовать ее примеру, он отказался, сославшись на то, что дружина,
не принимавшая новую веру, будет смеяться над ним. И тем самым показал, что
воинское братство дороже ему родной матери. И Ольга смирилась.
Прошедшие годы изменили княгиню - даже для нее, природной
правительницы, не прошли даром. И прежде всего - не прошли бесследно первые
дни и месяцы ее власти. Вспоминая их с каждый годом все больше и больше,
она ловила себя на мысли, что многое сделано было не так, как должно, что
есть иные способы у властителя, помимо железа и крови. Эти думы приведут ее
к новой вере, которая сможет стать подспорьем ей и ее потомкам в делах
власти, дабы никогда не повторилось свершившееся с князем Игорем. В 957
году она поедет в Константинополь, где ее окрестит сам патриарх. Она будет
надеяться, что Русь, ведомая ею не один год, и в этом пойдет за ней, но
Русь пойдет за ее сыном-воином. Лишь внук исполнит ее заветную волю - и
через столетия Русь будут называть Святою...

<
Copyright MyCorp © 2024